– Ты не ошиблась, Сашенька, – улыбнувшись, уверенно повторила Анастасия. – Есть в этом мужчине нечто особенное, необъяснимое. И удивительно притягательное для нас – женщин…

Упавшего после удара прикладом летчика резко подняли, поставили на ноги и зачем-то закрыли лицо плотной повязкой. Занимался рассвет и, вероятно, грузинские моряки не хотели, чтобы пленный глазел на портовые сооружения…

Минут через пятнадцать судно пришвартовалось к пирсу, матросы сбросили сходни, и вскоре Скопцов очутился на берегу. Кто-то грубо схватил его за плечи, толкнул, приказывая идти неведомо куда…

Кажется, скоро его привели в какое-то здание – ноги спотыкались о ступени лестницы, два десятка шагов по коридору, потом скрипнула дверь…

Повязку сняли с лица.

Помещение, в котором он оказался, напоминало небольшой кабинет, похожий на бухгалтерию или что-то в этом роде: шкафы, стеллажи с папками вдоль стен, в средине письменные столы… За одним из них сидели двое мужчин в гражданских костюмах. Один – в очках, пожилой, тучный и лысеющий восседал удобно и по-начальственному – между тумб. Другой – молоденький и худощавый, скромно пристроился на стуле у торца.

– Садитесь, – приказал на сносном русском языке тощий.

Летчик уселся на стул, отстоящий далеко от стола – едва не в центре кабинета. Очкастый о чем-то спросил, а молодой озвучил:

– Ваше звание, должность, фамилия, имя?

– Я хотел бы прежде уточнить, – спокойно возразил майор, – на каком основании со мной обращаются как с военнопленным? Разве наши государства находятся в состоянии войны? И известно ли обо мне в посольстве России?

Усмехнувшись, переводчик задал те же вопросы сидевшему рядом толстяку. Тот что-то ответил, сопроводив слова нервными жестами, и моложавый повторил:

– Мы сообщим о вас, но сначала нам необходимо кое-что выяснить… Итак: звание, должность, фамилия?

«Они – хозяева положения… – вздохнул пилот, – кому кроме них известно, что я жив и нахожусь здесь, в этом долбанном приморском городке!?»

Вылетавшие на задания экипажи, документов с собой не брали. Все, что оставалось у Скопцова – офицерский знак с личным номером, пропавший вместе с цепочкой с шеи еще на сторожевике. Именно он – его личный знак и лежал сейчас на столе перед потным толстяком. Однако вряд ли выбитые на металле цифры, могли о чем-то поведать любопытным грузинам…

– Старший лейтенант Иван Петров. Правый летчик, – не моргнув, пробурчал он.

Толмач доложил ответ следователю.

– На каком типе летаете?

– Ми-8… – пробормотал пленный, зная, что раритетная техника вряд ли заинтересует разведку какой-либо страны.

– Какое выполняли задание?

– Учебный полет по маршруту.

– Звание и фамилия командира вашего экипажа? – продолжали допрос грузинские собеседники.

– Капитан Сергей Уточкин.

– Авиационная часть и ее состав?

– Отдельная учебная эскадрилья, десять вертолетов.

– Звание и фамилия командира эскадрильи?

– Подполковник Петр Нестеров.

– Как называется ваш аэродром, и где он расположен?

– «Минеральные Воды», – напропалую врал Макс, озвучивая название гражданского аэропорта, – находится на юге Ставропольского края.

Через час, получив добрую сотню столь же «правдивых» ответов, от которых за версту веяло незатейливой выдумкой, следователь поднял трубку телефона, и что-то отрывисто рявкнул. Его узкие, заплывшие жиром глазки сверкнули злобой, когда в кабинет вошли две верзилы с дубинками, без малейших признаков интеллекта на невозмутимых лицах и встали позади майора.

«Кажется, дошло, что я вру, – сообразил Скопцов, косясь на тупых охранников. – Что делать, хорошее вранье – тоже искусство! Придется учиться экстерном…»

– Шутник вы однако… Или нам показалось? – вдруг съязвил на чистейшем русском языке тучный мужик. – Как выражаются в российских следственных органах: горбатого лепите? В несознанку поиграть хотите? Полагаете, информацию, поступающую от вас, не станут проверять? Напрасно…

«Вот сволочь! Эрудит хренов!.. – выругал про себя представителя грузинской разведки Максим. – Не иначе как в российском ФСБ стажировался! Это осложняет дело – у нас хорошему не научат…»

Вслух же возмутился:

– На каком основании вы подвергаете меня допросам и пытаетесь получить сведения, представляющие государственную тайну? Я попал в руки ваших моряков в нейтральных водах и не понимаю, почему ко мне относятся как к военнопленному и применяют допросы…

– Послушайте, молодой человек, – перебив, недобро ухмыльнулся очкастый, – я давно имею дело с такими, как вы, и, поверьте – будет лучше, если вы поделитесь интересующей нас информацией. Искренне советую не упираться и не выдумывать ерунды, а там уж мы решим – вернуть вас на Родину, или…

– Или? – майор пристально и вызывающе смотрел тому в глаза, не обращая внимания на поигрывающих дубинками амбалов.

– А кто знает о нашей находке?.. – театрально развел руками потный толстяк, – ваш вертолет потерпел аварию и покоится сейчас на приличной глубине…

«Аварию!..» – усмехнулся летчик.

Нарочито не замечая ухмылки, очкастый продолжал:

– Кроме вас – полуживого, моряки обнаружили только два трупа. И они уже лежат на дне морском… Вы, какое-то время, будете числиться пропавшим без вести, а затем, рядом с могилами товарищей, появится бутафорский холмик и с вашей фамилией. Если разобраться – положение завидным не назовешь! Так что заканчивайте валять дурака и отвечайте. Альтернативы все равно нет: либо, не добившись своего, мы навсегда скроем следы вашего здесь пребывания, либо, если станете посговорчивее – дадим шанс, по крайней мере, остаться живым…

А закончил речь толстенький следователь фразами, окончательно поставившими пленника в тупик.

– Вы – майор Максим Скопцов. Командир вертолетного звена с аэродрома «Заречье». Во время допроса не соврали единожды, сознавшись, что летаете на Ми-8. Знаем мы так же и о том, что вы прошли курсы переучивания на новый и пока засекреченный тип летательных аппаратов – Ми-28. Вот об этой страничке вашей биографии мне и хотелось бы побеседовать в следующий раз.

Обескураженный подобным поворотом событий, молодой человек молча смотрел на разведчика. А тот, учуяв его подавленность, поставил эффектную точку:

– О Сергее Уточкине и штабс-капитане Петре Нестерове я, представьте, наслышан. У меня, к слову, два высших образования, полученных в престижных московских ВУЗах. Сейчас вас отвезут в одно отдаленное, укромное местечко, где настоятельно советую подумать и взвесить все «за» и «против». Если перестанете упираться и пороть чушь – обещаю реальную возможность выжить.

Амбалы подхватили пилота под руки, заставили встать; вновь завязали глаза полоской плотной материи. И уже в дверях, снова с завязанными глазами он услышал последнюю реплику, брошенную тучным разведчиком:

– Даю вам одну неделю. Ровно через семь дней я сам наведаюсь в то местечко. Там, в зависимости от вашей лояльности, я и приму решение. До встречи…

«Рановато я ликовал, взяв прикуп… Да, в нем оказались карты одинаковой масти. Но, похоже, это мелочь – семерка, восьмерка… И вовсе не к моим козырям… Это пригодилось бы в другой раз – к мизеру! Сплошь пошла невезуха. Что было толку радоваться удачному приводнению и возвращению с того света, коль с жизнью придется расстаться… непонятно где», – вздыхал Макс, беспрестанно подталкиваемый в спину конвоирами.

Его долго вели вдоль причала – он понял это по звуку разбивавшихся волн, доносившемуся с правой стороны. Скоро слух уловил гул работающего где-то поблизости автомобильного двигателя. Сухо щелкнул замок открываемой дверцы, и майора затолкали в узкую кабину транспорта. Конвоиры, усевшись рядом, стали громко переговариваться на своем корявом языке. Машина, пару раз фыркнув, тронулась в путь…

Напрасно он пытался что-либо разглядеть сквозь широкую повязку – несколько слоев грубой холщевой ткани надежно закрывали от глаз тот мир, в котором он волею судьбы нежданно-негаданно оказался. Из окружающих звуков лишь натужный вой старенького мотора да голоса солдат доносились до пилота.